Читать интересную книгу Я в Лиссабоне. Не одна[сборник] - Александр Кудрявцев

«Какая все это!.. Что? Ты сам знаешь, что…

А сестра ее была тоже зубаста?» — промелькнуло у него в голове.

Высоцкий молчал. Огонек из парафиновой миски, поставленной здесь же на полу, бросал квелые блики. Люси стояла над гостем, беззвучно гогоча. Она скалилась и пританцовывала. Петина раскованность сменилась дурной тревогой, тревога — сказочным ужасом, и все за мгновения. Его руки, сцепленные на затылке, не могли ожить. Люси то темнела, то озарялась. Лицо ее то близилось, то отстранялось. Грубый лик, высеченный из камня, с нависающим алчным носом (тот загибался), с хищными челюстями, резкими морщинами у рта, острым подбородком, ядовитым прищуром пристальных глаз. Крутой лоб резали хитрые морщины. Гибкое жилистое тело извивалось. Веревки вен на ногах, черный пупок, красные стринги. Идеальные крепкие груди, словно бы «слизанные» из каталога моделей. Свечка мигала, и груди, казалось, расползаются, как круги по воде, а соски среди мигания — это новые, новые и новые летящие в воду камешки…

Люси наползла лицом на лицо и прошипела:

— Ты свободен?

Он умоляюще простонал:

— Чего? — и зажмурился.

— Я не буду врать!

— Чего?

Руки так и не могли выбраться из-под затылка.

Она легла на него, губами в губы, и тотчас нечто твердое, великанье, кривое. Член ткнулся в Петино бедро.

Не разлепляя глаз, он метнул воскресшую руку, нащупал — и тотчас воскрес. А блядский фокусник дышал и опалял духом кислых щей, и не давал вынырнуть, и вдавливал. Петя напрягся. Они боролись. Люс перевернулся. Петя ударил. Люс завизжал. Сопля, темная, выскочила из длинного носа, как поезд из тоннеля, и замерла, кроваво вспыхнув в блике. Петя ударил еще — слепо, с зоркой силой живописца. Люс дернул головой, зацепил зубами левую удушающую руку. Петя вскрикнул и подскочил.

— Коззел!

Кинулся в гостиную, раздавив пяткой свечу, не замечая ни влажный ожог, ни мрак, ни скулеж из спальни. Сквозь тьму натянул тряпки, втиснул в башмаки босые ноги, рванул щеколду.

Тусклая лестница — бум-бум-бум. Поскользнулся, ушиб колено, побежал вниз дальше. Двор. Железные ворота — пилииик. Бам! Улица.

Выдохнул.

Харкнул.

Захохотал.

Цветущая пошлость! Вау и ах!

Через какие-то минуты, разбойно зыря, он заходил в один из гостеприимных домов квартала женской ласки. И пока переступал он порог, в темных его волосах проскочил розовый зайчик — отблеск багровой вывески.

Завтра ему исполнялось двадцать три.

Константин Кропоткин

Прэтти фит

Одной молодой женщине срочно нужны были деньги. Она купила новое пальто в красно-бурую клетку, а к нему лохматый берет, перчатки, облегающие руку, как вторая кожа, сумку-баул с большой пряжкой и сапоги из резины, разрисованные маками. Аксессуары обошлись дороже, чем пальто, поэтому платить за квартиру оказалось нечем, и хозяин мог в любой момент попросить их с мужем вон — за такое-то жилье (с отремонтированной ванной, солнцем в спальню и большой кухней), только свистни — и моментально выстроится очередь.

С мужем у них были современные отношения, и поэтому за квартиру платила она, а он мог исчезнуть из дома на несколько дней. Раз, проснувшись одна в своей спальне, похожей на сырную дольку, она, не вылезая из постели, раскрыла ноутбук, стала читать записи виртуальных друзей и наткнулась на объявление. «Девочки, кому нужна подработка?» — писала одна френдесса, ни имя, ни фотография которой нашей героине ни о чем не говорили.

Она нажала на ссылку и вышла на лысую, ничем не украшенную страницу, где был один только текст по-английски — очень простой текст, хватило и ее школьных знаний. Некое агентство искало красивые ноги. Оно обращалось к моделям, актрисам и просто молодым женщинам, у которых есть «pretty feet»[7]. «…500–800 долларов в неделю за „footses-sions“…[8] Вы остаетесь одетыми. Все 100 % легально.»

Она подумала, что, дожив до двадцати семи лет, не знает, красивые ли у нее ноги. Ухоженные — да, с педикюром — да, с пальчиками без всякой кривизны и шелковистыми пяточками. Все это у нее было, но считать ли набор этот красивым — она не имела понятия.

Интернет ей тоже не помог. Один американский режиссер в интервью спел женским ногам целый гимн, а в пример привел ступни одной известной актрисы, у которой был сорок четвертый размер.

У нее был тридцать шестой.

Она поискала в Интернете еще и нашла рассказ про изуродованные ноги аристократок в средневековом Китае: им в детстве ломали кости стоп и туго их обертывали, пока те не превращались в стручки, на которых женщины не могли самостоятельно добраться даже до сортира: нужны были служанки, чтобы поддерживать их с обеих сторон.

Ее, в принципе, все устраивало в своем теле: у нее были светлые волосы — густые и длинные, маленькая грудь двумя теннисными мячиками, тонкая талия и уютная попка. Прежде, оценивая себя, на свои ступни она и не засматривалась, пусть и не забывая делать пальчикам педикюр.

Красивы ли они? Хороши ли?

Она заполнила анкету в конце объявления (имя, телефон), прикнопила к нему фото с пляжа и нажала на «послать».

Ей нужны были деньги, но она ничего не знала про свои ноги.

Ей позвонили в тот же день. Женщина на ломаном русском сообщила, что кандидатура ее теоретически подходит, нужно только сделать фото ее «фит».

— Что сделать? — не без испуга спросила героиня.

— Фи-ит, — напомнила та строчку из объявления и рассказала, в каких ракурсах следует сфотографироваться. Особенно важно было показать, что у нее нет плоскостопия, поскольку клиент очень ценит изящный прогиб женских «фит», и именно это обстоятельство делает их «прэтти».

Незнакомка назвалась Джессикой — и это героиню почему-то успокоило. Хорошенько вымыв ноги, намазав их кремом, она сделала несколько фотографий на телефон и отправила снимки куда попросили.

А через два дня, непоздним вечером понедельника, она уже сидела в просторной комнате, напоминающей аквариум, и смотрела, как внизу, по каналу, течет серая вода, а над водой плывут темные тучки (был пасмурный день).

Джессика сказала, чтобы, придя в это офисное здание (похожее на несколько аквариумов, сложным порядком составленных друг на друга), она представилась вахтеру, а он знает, куда ее отвести.

Так она и сделала, проехав с деловитым юношей в сине-золотой униформе в лифте на последний этаж, где была лишь одна дверь. За ней располагался большой стеклянный стол, рядом с ним стоял стеклянный же столик с кофейными чашками, сахарницей, термосом из темнокоричневого пластика и конфетами в открытой коробке, а возле огромного окна во всю стену находились два кресла, в одно из которых она села и закинула ногу на ногу (спросив себя заодно, сделала она это движение по привычке или хочет показать товар лицом).

На встречу она надела деловой бежевый костюм с юбкой выше колена — об официальном дресс-коде ее попросила Джессика, особо подчеркнув, чтобы ни чулок, ни колготок на ней не было.

В комнату (нет, скорее, все-таки в зал) вошел мужчина средних лет в синем костюме. Лысоватый, несколько потертый блондин с оттопыренными ушами. Он улыбнулся кончиками блеклых губ, предложил ей кофе.

— С молоком? — наливая из термоса, уточнил он.

— Нет, спасибо.

— Сахар?

— Нет, спасибо, — принимая из его рук блюдце с чашкой дымящегося напитка, она переменила положение ног (снова не сумев понять, с умыслом или без).

— Пейте, — попросил он.

Поддернув брюки, он встал на колени и согнулся перед ней, как в молитве.

Он снял с нее туфли, достал из внутреннего кармана пиджака тюбик с какой-то мазью. Она могла видеть сложно устроенный цвет его волос, огибавших озерцо белой лысины на манер пляжа: волосы его были совсем светлые у корня, затем, не спеша, темнели, а на конце, истончаясь, золотисто поблескивали.

Выдавливая из тюбика потихоньку, он начал втирать ей в ноги прохладную жидкость: в пальцы, в один за другим, начиная с большого, далее круговыми движениями — по верху стопы, потом — к косточке на внешней стороне, словно прорисовывая ее заново. Вдумчивые касания пятки — и осторожным перестуком по подошве (а она не знала даже, как правильно называются части ее собственных ног!) — и снова к пальцам, потягивая их из стороны в сторону, словно проверяя, правильно ли, хорошо ли сидят «жемчужинки» на своих местах.

И другую ногу — точно так же. Такой маршрут он проделал и губами, не позволяя себе ничего, о чем не было уговорено, — он даже не смотрел на нее, только показывал свой трогательный безволосый островок на светлой голове.

Потом и язык у него пошел в дело, и немножко зубы.

Чашку с кофе она не расплескала, но допить до конца не смогла, в итоге поставив ее, непорожнюю, на пол рядом с креслом.

Оргазмом свои ощущения назвать она не могла: вначале было щекотно, затем по телу — вверх — побежала теплая волна, следом другая, третья, растворяясь где-то в корнях волос, мелкими крупинками рассыпаясь по ушным раковинам.